«Неисторические» народы: взлёт и угасание цивилизаций

В Габоне, где произошёл очередной антиколониальный патриотический переворот, официальной религией, наряду с христианством, является бвити. Бвити основана на культе Ибога, сильного психоделического растения. Посвящаемые в религию бвити едят раскрошенные листы ибоги, а затем несколько суток в специальной хижине смотрят в зеркало. Там они видят мир мертвых. После такого опыта никто не остается прежним. Что-то необратимо в человеке меняется. Африка возвращается к своим корням. А это всегда немного тревожно.

Вот сведения о религии бвити, отсылка к которой содержится в прокламации новой габонской хунты:

https://t.me/bovdunov/2468

Да, это культ людоедов и наркоманов. Но на нём основана традиция фанг. Людоедом и наркоманом был первый президент Габона, верный союзник де Голля Леон Мба (1960-1967).

Я сказал "традиция", но так ли это? Не совсем. Раньше мужчины народа фанг исповедовали религию бьери, употребляя слабый растительный наркотик алан, а женщины – религию нджембе. Французский колониализм привёл к тому, что фанг мобилизовались против него на основе заимствованного у пигмеев культа бвити с его сильным наркотиком из корня ибоги, после которого люди видят мёртвых как живых и слушают их советы, и ритуальным людоедством.

Эта пигмейская традиция за 20 и 21 век распространилась сначала на фанг и ещё два соседних народа группы банту, а в наши дни перекинулась и на соседние страны. Но изначально это была пигмейская традиция, чуждая неграм.

В самом Габоне в культ бвити, немного смешанный с католицизмом, модернизированный и адаптированный (приобщение женщин к культу, замена поедания людей на цыплят), то есть в новодел, перешла элита армии и полиции, офицеры и генералы, по ночам уходящие жевать корень ибоги и спрашивать советов предков в зеркале. Эта идеология и объявлена военными в новой декларации после свержения Бонго. Так формируются контуры обновлённой африканской цивилизации.

Здесь очень важно геополитическое измерение. Пигмеи центральноафриканских лесов – олицетворение африканского континентализма, их геополитика аналогична геополитике лесной полосы Евразии или внутренним районам Южной Америки. Перенимая традиции пигмеев, прибрежные банту сами "континентализируются" и отходят от атлантизма.

При этом банту и иные бантоидные народы все равно боятся экваториального леса и без пигмеев-проводников в него не суются. Но, увы, при этом есть и потери: абсолютно все пигмейские этносы давно уже перешли на языки своих соседей-банту. От исконно пигмейских языков остался обширный субстрат: около трети всех слов в речи современных пигмеев и прежде всего названия местных растений и других реалий (ср. с саамами, которые перешли на язык финской группы, но сохранили треть исконной дофинской лексики).

Эта исконно пигмейская лексика, насколько можно судить, вообще не входит в конго-сахарскую макросемью, куда относятся все прочие коренные языки Чёрной Африки, и является реликтом какой-то совершенно забытой и утерянной макросемьи времён палеолита и мезолита (опять-таки, это аналог с судьбой арктических лапоноидных культур Севера и лесного Поволжья, от которых остались только саамы).

Любому историку важно усвоить: не существует никаких народов, которые бы вечно были отсталыми и дикими. Абсолютно все "примитивные народы" – потомки некогда, многие тысячи лет назад, могущественных и технологически развитых народов, находившихся на пике своего этногенеза, народов, на крутых лодках ударными походами заселивших обе Америки, Африку, Австралию и Океанию. Потом эти народы завершали свой жизненный цикл, проигрывали войны соседям, оттеснялись с благодатных земель в совсем уж плохие глухие углы, утрачивали технологии, орудия (иногда это чётко прослеживается археологически, как в Амазонии, Тасмании, отчасти Австралии), теряли социальную иерархию и вырождались в "дикарей", едва ли помнящих своё великое прошлое. Эта простая истина, известная ещё двести лет назад и потом бессовестно отрицавшаяся эволюционистской антропологией и в СССР, и в США, сейчас снова возрождается в науке.

То же самое может ждать в финале и современные народы (В.Ф. Одоевский в "Городе без имени" великолепно описал такой будущий сценарий для англоамериканских либералов, описал убедительно и со всеми этапами).

Далёкое прошлое Чёрной Африки сейчас можно очертить в следующем виде. Во времена палеолита вся Восточная и Южная Африка от Кении до ЮАР была населена койсанами, Центральная Африка – пигмеями. Их расцвет был 10-20 тысяч лет назад, с тех пор они только деградировали и достигли гомеостаза в совсем уж неблагоприятных лесах и пустынях.

Все остальные негры жили в Сахеле и Сахаре, их языки объединяются в две макросемьи (даже, пожалуй, гиперсемьи) – очень сплочённую нигеро-конголезскую (конго-кордофанскую) и крайне рыхлую и мутную нило-сахарскую – иногда их возводят к единой конго-сахарской, хотя это вилами на воде писано.

Вся дальнейшая история Чёрной Африки – это история всплесков этногенеза (если угодно, пассионарных вспышек) среди конго-сахарских негров. Каждая такая вспышка рождала новую языковую семью или группу, которая уходила на завоевание новой родины. Последней такой волной 2 тысячи лет назад были бантоиды и особенно банту, огромной лавиной заполонившие половину Африки от Камеруна и Кении до ЮАР.

Искажение в эту картину внесло мощное вторжение афразийцев из Азии, видимо, в 6-5 тысячелетиях до н.э. Они в итоге заняли всю северную и восточную треть Африки, вынудив многочисленных негров от Чада до Сомали перейти на их языки (чадской, кушитской, омоутской, а позже и семитской групп). В случае народа хадза мы имеем даже уникальный случай перехода бушменского (койсанского) этноса на омоутский язык с сохранением очень сильного прошлого субстрата, включая кликсы.

В мире нет "неисторических" народов, но есть постисторические, предки которых тысячи лет назад или даже десятки тысяч лет назад были героями и флагманами мирового развития. Расцвет пигмеев и койсанов был 10-20 тысяч лет назад, а сейчас пигмеи – утратившие свой язык прислужники народов банту, живущие за счёт их продуктов и железных орудий, а в городах опустившиеся до люмпенства и паразитизма.

Так называемые палеоиндейцы, маршем прошедшие через обе Америки, сметая всë на своём пути, были на пике 13 тысяч лет назад, а что с ними стало потом – ярко видно хотя бы на крайнем примере яганов Огненной Земли (в прошлом году умерла последняя носительница их языка как родного) или каких-нибудь амазонских уитото.

Наконец, около 40 тысяч лет назад в мире абсолютно доминировали австралоиды, говорившие на индо-тихоокеанских языках и имевшие неслыханные по меркам палеолита океанские лодки, пересекавшие морские проливы и заполнившие Индостан от Гималаев до Шри-Ланки, всю Юго-Восточную Азию, Новую Гвинею, Австралию и Тасманию. Это была первая в истории человечества суперраса, точнее, совокупность родственных этносов на взлёте. От той первой волны австралоидов осталась дюжина невероятно деградировавших реликтов, не умеющих даже плавать и ловить рыбу. Правда, часть (!) этих австралоидов позже, каких-то 3-4 тысячи лет назад, пережила новый расцвет и бум (это так называемые неопапуасы, прежде всего трансновогвинейские, и часть австралийцев, особенно пама-нюнга). Но и их расцвет уже позади, хотя технологически они несравненно выше остатков первой, палеоавстралоидной волны.

Мы живём среди остатков множества угасших цивилизаций и народов, пиковые достижения которых обычно не можем повторить ни мы с нашими современными технологиями, ни их собственные потомки. Таких локальных цивилизаций не два-три десятка, как думали сто лет назад, а несколько сотен, а то и тысяч. И наша судьба по существу не отличается от судеб тех, кто прожил свой цикл раньше: грустно жить среди руин, оставленных великими предками (нашими или не нашими, это уже не столь важно).