Переложение легенды о ночном смотре в творчестве Владимира Карпца

«Он встаёт и ходит кругом Кремля»

Он встаёт и ходит кругом Кремля

Мимо строя сомкнутых часовых.

Не найдут его среди нас, живых,

Даже лазерные поля.

Это в полночь бывает, когда часы,

Что при нём играли «Интернационал»,

Приближают любому удар косы,

Не щадя даже стражников и менял.

Он встает и ходит, как в том году,

Когда въехал в разбомбленный этот дом.

Только круг очерчен огню и льду,

И от трёх соборов он прочь ведом.

Он кругами ходит за кругом круг

Мимо праха соратников аккурат,

А когда в Филях пропоёт петух,

Возвращается в щусевский зиккурат.

И пока он ходит ночной Москвой,

Месту лобному шлёт свой косой прищур,

Всё сильней гремит доской гробовой

Толь чурбан, толь чурка, толь пращур-чур.

Всё слышнее ворочает недра навь.

Будет некому этот пожар тушить.

Кому есть, где жить, – те спасутся вплавь,

Здесь полягут те, кому вечно жить.

Как Егорьев конь приподымет круп,

Как проснётся рать по Руси Святой,

И в ходы подземные канет труп

Вместе с каменной этою пустотой.

А что дальше будет – не иму вед.

У Царицы-Владычицы Русь в горсти.

Слышал, есть один под Тюменью дед,

Да ему не велено толк вести.

1986-87

Владимир Карпец

«Воздушный корабль»

По синим волнам океана,

Лишь звёзды блеснут в небесах,

Корабль одинокий несётся,

Несётся на всех парусах.

Не гнутся высокие мачты,

На них флюгера не шумят,

И молча в открытые люки

Чугунные пушки глядят.

Не слышно на нём капитана,

Не видно матросов на нём;

Но скалы, и тайные мели,

И бури ему нипочём.

Есть остров на том океане —

Пустынный и мрачный гранит;

На острове том есть могила,

А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных

Врагами в сыпучий песок,

Лежит на нём камень тяжёлый,

Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,

В полночь, как свершается год,

К высокому берегу тихо

Воздушный корабль пристаёт.

Из гроба тогда император,

Очнувшись, является вдруг;

На нём треугольная шляпа

И серый походный сюртук.

Скрестивши могучие руки,

Главу опустивши на грудь,

Идёт и к рулю он садится

И быстро пускается в путь.

Несётся он к Франции милой,

Где славу оставил и трон,

Оставил наследника-сына

И старую гвардию он.

И только что землю родную

Завидит во мраке ночном,

Опять его сердце трепещет

И очи пылают огнём.

На берег большими шагами

Он смело и прямо идёт,

Соратников громко он кличет

И маршалов грозно зовёт.

Но спят усачи-гренадёры —

В равнине, где Эльба шумит,

Под снегом холодным России,

Под знойным песком пирамид.

И маршалы зова не слышат:

Иные погибли в бою,

Другие ему изменили

И продали шпагу свою.

И, топнув о землю ногою,

Сердито он взад и вперёд

По тихому берегу ходит,

И снова он громко зовёт:

Зовёт он любезного сына,

Опору в превратной судьбе;

Ему обещает полмира,

А Францию только себе.

Но в цвете надежды и силы

Угас его царственный сын,

И долго, его поджидая,

Стоит император один —

Стоит он и тяжко вздыхает,

Пока озарится восток,

И капают горькие слёзы

Из глаз на холодный песок,

Потом на корабль свой волшебный,

Главу опустивши на грудь,

Идёт и, махнувши рукою,

В обратный пускается путь.

Михаил Лермонтов

«Ночной смотр»

В двенадцать часов по ночам

Из гроба встаёт барабанщик;

И ходит он взад и вперёд,

И бьёт он проворно тревогу.

И в тёмных гробах барабан

Могучую будит пехоту;

Встают молодцы егеря,

Встают старики гренадёры,

Встают из-под русских снегов,

С роскошных полей италийских,

Встают с африканских степей,

С горючих песков Палестины.

В двенадцать часов по ночам

Выходит трубач из могилы;

И скачет он взад и вперёд,

И громко трубит он тревогу.

И в тёмных могилах труба

Могучую конницу будит:

Седые гусары встают,

Встают усачи кирасиры;

И с севера, с юга летят,

С востока и с запада мчатся

На лёгких воздушных конях

Одни за другим эскадроны.

В двенадцать часов по ночам

Из гроба встаёт полководец;

На нём сверх мундира сюртук;

Он с маленькой шляпой и шпагой;

На старом коне боевом

Он медленно едет по фронту;

И маршалы едут за ним,

И едут за ним адъютанты;

И армия честь отдаёт.

Становится он перед нею;

И с музыкой мимо его

Проходят полки за полками.

И всех генералов своих

Потом он в кружок собирает,

И ближнему на ухо сам

Он шепчет пароль свой и лозунг;

И армии всей отдают

Они тот пароль и тот лозунг:

И Франция — тот их пароль,

Тот лозунг – Святая Елена.

Так к старым солдатам своим

На смотр генеральный из гроба

В двенадцать часов по ночам

Встаёт император усопший.

Василий Жуковский