Клайв Льюис о мифопоэтичности Бога

Многие сочинения Льюиса не переведены на русский, а некоторые переведены, но либо в Интернете самиздатом, либо в малотиражных провинциальных журналах. Между тем среди них есть и его очень короткая статья о мифе – базовая для всех его концепций, часто обсуждаемая в историографии.

В диссертации Анны Матвеевой было доказано глубокое родство теории мифа Барфилда – Льюиса с теориями мифа Лосева и Элиаде. Все они насквозь христианско-платоничные, шеллингианские и имяславческие. Хотя набор аргументов и характер подачи разный.

Посмотрим теперь на фундаментальные выводы из этой крошечной по размеру, но громадной по значению статьи Льюиса. В ней он расправляется с либерально-протестантскими и либерально-католическими модернистами, отстаивая безусловную реальность мифа как такового.

Изливающееся в вас из мифа, является не истиной, но реальностью (истина всегда о чем-то, а реальность – это то, о чем говорит истина) и, следовательно, каждый миф порождает множество истин на абстрактном уровне. Миф – это гора, с которой стекают различные ручейки, становящиеся истиной тут, в долине; in hac valle abstractionis. Или, если угодно, миф – это перешеек, соединяющий полуостров мира мыслей с огромным континентом, к которому мы принадлежим. Он не абстрактен, подобно истине; и не непосредственен как опыт, привязанный к чему-то конкретному.

Льюис продолжает:

Далее, как миф превосходит мышление, так Воплощение превосходит миф. Суть христианства – это миф, который одновременно является фактом.

Старый миф об Умирающем Боге, не переставая быть мифом, сходит с небес легенд и воображения на землю истории. Он происходит в определенный день, в конкретном месте, у него есть определяемые исторические последствия. Мы переходим от Бальдра или Осириса, смерть которых происходит неизвестно когда и где, к исторической Личности, распятой (все по порядку) при Понтии Пилате. Став фактом, это не перестает быть мифом – это и есть чудо.

Я подозреваю, что люди черпали больше духовной пищи из мифов, в которые они не верили, чем из открыто исповедуемой ими религии. Чтобы быть настоящими христианами, мы должны одновременно согласиться с историческим фактом и принять миф (то есть факт, ставший мифом) с такой же силой воображения, которое мы придаем всем мифам.

Говоря о двух давно позабытых модернистах, Льюис отмечает:

Тот, кто разуверился в христианской истории как факте, но постоянно питается ею как мифом, будет, пожалуй, более живым духовно, чем тот, кто согласился с фактом и не много думал о нем. Модерниста – крайнего модерниста, неверующего во всем, кроме имени – не нужно называть глупцом или лицемером только потому, что он упорно придерживается, даже в своем интеллектуальном атеизме, языка, обряда, таинства и христианского повествования. Возможно этот бедолага цепляется (до конца не осознавая мудрости своих действий) за то, что составляет его жизнь.

Льюис триумфально завершает:

Действительно достойны сожаления те, кто не знают, что этот великий миф стал Фактом, когда Дева зачала. Христианам необходимо напомнить..., что ставшее Фактом было Мифом, что он несет с собой в мир фактов все свойства мифа. Бог больше просто бога, не меньше; Христос выше Бальдра, не ниже. Нам не следует стыдиться мифического сияния, почившего на нашей теологии. Не следует нервничать в связи с «параллелями» и «языческими Христами»: они должны присутствовать, напротив, камнем преткновения стало бы их отсутствие.

Не стоит, следуя ложному пониманию духовности, удерживать свое воображение. Если Бог решает стать мифопоэтичным – не миф ли само понятие неба? – как мы можем отказаться быть мифопатичными? Вот это и есть брак неба и земли: Совершенный Миф и Совершенный Факт, претендующий не только на нашу любовь и послушание, но и на заинтересованность и восторг. Он обращен к дикарю, ребенку и поэту в каждом из нас не менее чем к моралисту, ученому или философу.