Оккультизм Алексея Толстого

Некоторые усматривают в персонажах «Золотого ключика» сатиру на писателей и режиссёров 20-х годов, но сам сюжет и символизм сказки – откровенно алхимический.

Сейчас в России достаточно пышно отмечают 140-летие Алексея Николаевича Толстого. Который как бы граф, но не граф. Безусловно, это очень плодовитый писатель, но что именно из его произведений вы бы выделили?

Мне приходилось писать про два его достижения. Первое – это его ранние сказки, ещё до революции изданные. Очень жуткие и оккультные. Особенно "Кур" и "Хозяин". Толстой здесь предстаёт как настоящий демонолог, знаток чертовщины.

Второе – это "Золотой ключик", который радикально отличается от Пиноккио. Хотя некоторые усматривают в персонажах Золотого ключика сатиру на писателей и режиссёров 20-х годов, но сам сюжет и символизм сказки – откровенно алхимический, о чем написана уже целая литература. Толстой ещё и в алхимии разбирался.

Ну и ранняя версия "Аэлиты" наполнена заимствованиями из Блаватской.

И вот этот-то популярный оккультизм Толстого лёг в основу важной линии в советской литературе. Случайно ли?

Эта сказка Алексея Толстого меня лет в семь пугала до жути.

В лесу по талому снегу идёт мужик, а за мужиком крадётся дикий кур.

«Ну, — думает кур, — ухвачу я его».

Мужик спотыкается, за пазухой булькает склянка с вином.

— Теперь, — говорит мужик, — самое время выпить, верно?

— Верно! — отвечает ему кур за орешником…

— Кто это ещё разговаривает? — спросил мужик и остановился.

— Я.

— Кто я?

— Кур.

— Дикий?

— Дикий…

— К чему же ты в лесу? Кур опешил:

— Ну, это моё дело, почему я в лесу, а ты чего шляешься, меня беспокоишь?

— Я сам по себе, иду дорогой…

— А погляди-ка под ноги.

Глянул мужик, — вместо дороги — ничего нет, а из ничего нет торчит хвост петушиный и лапа — кур глаза отвёл.

— Так, — сказал мужик, — значит, приходится мне пропасть.

Сел и начал разуваться, снял полушубок.

Кур подскочил, кричит:

— Как же я тебе, дурака, загублю? Очень ты покорный.

— Покорный, — засмеялся мужик, — страсть, что хочешь делай.

Кур убежал, пошептался с кем-то, прибегает и говорит:

— Давай разговляться, подставляй шапку, — повернулся к мужику и снёс в шапку яйцо.

— Отлично, — сказал мужик, — давно бы так.

Стали яйцо делить. Мужик говорит:

— Ты бери нутро, — голодно, чай, тебе в лесу-то, а я шелуху пожую.

Ухватил кур яйцо и разом сглотнул.

— Теперь, — говорит кур, — давай вино пить.

— Вино у меня на донышке, пей один.

Кур выпил вино, а мужик снеговой водицы хлебнул. Охмелел кур, песню завёл — орёт без толку… Сигать стал с ноги на ногу, шум поднял по лесу, трескотню.

— Пляши и ты, мужик…

Завертел его кур, поддаёт крылом, под крылом сосной пахнет.

И очутился мужик у себя в хлеву на тёплом назме… Пришла баба от заутрени…

— Это ты так, мужик, за вином ходил…

— Ни-ни, — говорит мужик, — маковой росинки во рту не было, кур дикий меня путал.

— Хорошо, — говорит баба и пошла за кочергой. Принесла кочергу да вдруг и спрашивает: — Ну-ка повернись, что это под тобой?

Посмотрела, а под мужиком лежат червонцы.

— Откуда это у тебя? Стал мужик думать.

— Вот это что, — говорит, — кур это меня шелухой кормил… Дай бог ему здоровья…

И поклонились мужик да баба лесу и сказали дикому куру — спасибо.

А вот сказку Толстого "Хозяин" мы в 3 классе даже иллюстрировали на уроках рисования. Сказка эта весьма нестандартная, она требует комментария.

В конюшне темно и тепло, жуют сено лошади, стукнет по дереву подкова, цепь недоуздка зазвенит или скрипнет перегородка — караковый почесался.

В узкое окно влезает круглый месяц.

Лошади беспокоятся.

— Опять подглядывает месяц-то,- ржет негромко вороной,- хоть бы козел пришел,- все не так страшно.

— Козла «хозяин» боится,- сказал караковый,- а месяц сам по себе, его не напугаешь.

— Куда это козел ушел? — спросила рыжая кобыла.

— На плотину, в воду глядеть. Кобыла храпнула:

— К чему в воду глядеть? Одни страсти.

— Страшно мне,- зашептал вороной,- месяц в окно лезет. Схватить его разве зубами?

— Не трогай,- ответил караковый,- захромаешь. Кобыла жалобно заржала.

В конюшне — опять тихо. На сеновале возятся мыши. Захрапел вдруг, шарахнулся вороной, копытами затопал.

— Смотрите, смотрите, месяц-то,- зашептал он,- и рога у него, и глаза.

Дрогнул караковый.

— А борода есть?

— И борода веником. Караковый захрапел:

— «Хозяин» это, берегись.

Вдруг клубком из окошка скатился в стойло вороному старичок и засмеялся, заскрипел.

Вороной стал как вкопанный, мелкой дрожью дрожит.

Рыжая кобыла легла со страха, вытянула шею.

Караковый забился в угол.

— Вороненький, соколик,- заскрипел «хозяин»,- гривку тебе заплету,- боишься меня? А зачем козла звал?.. Не зови козла, не пугай меня…- и, с вывертом, с выщипом, ухватил вороного.

Вороной застонал.

— Стонешь? Не нравится? А мне козлиный дух нравится!.. Идем за мной.

Старичок отворил дверь и вывел за гриву вороного на двор.

— Голову-то не прячь,- скрипнул он и ущипнул за губу.

Вспрыгнул на холку, и помчались в поле. Караковый подбежал к окну.

— Ну и лупят… пыль столбом… под горку закатились. Смотри-ка. На горку вскакнули, стали; «хозяин» шею ему грызет; лягается вороной; поскакали к пруду.

В конюшню вошел козел и почесался.

— Гуляешь,- крикнул козлу караковый,- а вороного «хозяин» гоняет.

— Где? — спросил козел басом.

— У пруда.

Опустил козел рога и помчался…

Перебежал плотину, стал — кудластый, и пошел от козла смрад — в пруду вода зашевелилась, и отовсюду, из камышей, из-под ветел, повылезла вся нечисть болотная, поползла по полю, где вороной под «хозяином» бился.

Заблеял козел.

И от этого «хозяин» на лошади, как лист, забился, ноги поджал.

Подползает нечисть, блеет козел.

Побился, покружился «хозяин» и завял, свалился с коня. Ухватили его лапы, потащили в пруд. А вороной, оттопырив хвост, помчался в конюшню. Прибежал в мыле, захрапел, ухватил сено зубами, бросил и заржал на всю конюшню:

— И как только я жив остался!

А спустя время пришел козел и лег в сено.

— Ноги у меня отнялись,- стонала рыжая кобыла.

Караковый положил морду на шею вороному, а козел чесался — донимали его блохи.

В норме традиционной сказки всё было бы предельно ясно: лесной дух или добрый, или злой. Но дикий кур у Толстого делает и то, и другое.

В норме традиционной сказки злой дворовый мучает коня, добрый домовой его спасает, а козёл – всегда зло. Но у Толстого добрый козёл в союзе с болотной нечистью побеждают злого Хозяина. А Хозяин этот не кто иной, как Человечек с Луны – прекрасно известный персонаж английской народной мифологии (как правило, добрый, хоть и непутёвый).

Снова и снова Алексей Н. Толстой делает мифологические инверсии (более смело, чем Алексей К. Толстой, хотя и у того они есть в аналогичных произведениях!), и это прекрасно укладывается в общий тренд литературы 19-20 веков с её авторской мифологией.

А теперь обратимся к "Золотому Ключику" А.Н. Толстого. Он поможет нам разобраться с истоками советского оккультизма.

На некоторых масонских ресурсах можно найти следующее стихотворение:

Кто с детства в тайны посвящён?

(тарарарара-тарарарара)

Несёт погибель в каждый дом...

(тарарарара-тарарарара)

Печати чёрные при нём,

Жилища объяты огнём,

И сонмы демонов поют,

Скажите, как его зовут?!!!

На голове его - колпак

(туруруруруру-туруруруру)

В его глазах предвечный мрак

(туруруруруру-туруруруру)

Адептам он покажет нос.

Свободу мёртвым он принёс...

Он очень скоро будет тут ,

Скажите, как его зовут?!!!

Я поднял старую подборку литературы по "Золотому Ключику" Толстого, который он писал во время тяжелой болезни 1935 г., занимаясь магией.

Выделяются следующие ассоциативные ряды в "Золотом Ключике". Их пять.

1. Новозаветный. Согласно фантасту В. Точинову, "Золотой Ключик" в советское время явился доступным для читателей то ли истолкованием Евангелия и Апокалипсиса, то ли богохульной пародией на них. Плотник Джузеппе (Иосиф), двойная деревянно-человеческая природа Буратино, его непотопляемость на водах, исцеление им слепых и хромых Алисы и Базилио, чудесное насыщение хлебом и рыбами в трактире, скрежет зубовный во внешней тьме чулана Мальвины-Магдалины, десятикратное увеличение денег (таланта), четверо стражников, начальник города в роли Пилата, три попытки казни Буратино.

2. Розенкрейцерский. Теория немецкого филолога Т. Гесса, согласно которой "Золотой Ключик" детально описывает инициацию в орден розенкрейцеров.

3. Масонский. Есть книга на 136 страниц "Буратино на ступенях масонского Храма". Автор (пишущий под псевдонимом А.Веста) интерпретирует "Золотой Ключик" как последовательное описание 22 карт Таро, хотя признаёт наличие сверх этого в книге и розенкрейцерской, и алхимической символики. Пересказывать не буду, тут нужно сам этот труд читать целиком.

4. Алхимический. В "Золотом Ключике" находят около 200 отсылок к алхимическому процессу. Например, приведу собственную выборку по одному из таких анонимных исследований.

Великое Делание начинается со старика у моря (строго как и предписано в алхимии), продолжается нагреванием яйца в каморке, появлением голого адепта - Меркурия. Камень (Пьеро) вступает в алхимическую свадьбу. Арлекин (Геракл) бьет его, заставляя вступить в реакцию. Арлекин и Пьеро устраивают философское противоборство сухого и влажного вещества. Карабас (Сатурн, ворон - corvus) олицетворяет огонь. Его плетка семихвостая (7 - число Сатурна).

На третий день испытаний в алхимии адепт приходит к фигуре Дурака (Страна дураков). Самого Буратино вешают за ноги как Дурака в картах Таро. Встреча с лебедем - переход от альбедо к рубедо. Фонтан во дворе - перегонный куб Философов, "жена Камня".

4-й день Делания - Луна/Морская Мать (Мальвина). Мальвина - голубая ртуть, Артамон - сурьма. 5-й день - Буратино получает 2 яблока (ребис) и Розарий (палиндром про Розу). На озере Буратино испытывает рвоту (у алхимиков - символ окончания работы с Ртутью) и получает от Тортилы Ключ (Философский купорос).

 6-й день. Переодевание Мальвины - преображение первоматерии. Буратино идет к Мировому Древу и срывает две шишки. Артамон ведет двух змей (кадуцей Гермеса). Собака - символ соединения Серы и Ртути. Жаба - знак иссушения материи.

Сцена объятия носа Буратино скопирована с объятия рога единорога у алхимиков. В конце сказки часы бьют три шестерки. Проявляется красное солнце (знак окончания рубедо и всего Делания).

5. Конкретно-историческое толкование. Статья Мирона Петровского "Что отпирает Золотой ключик?" посвящена процессу борьбы А.Н. Толстого с Н.Н. Петровской, которая хотела лишь точно перевести "Пиноккио" (вообще говоря, жуткую сказку с говорящими синими трупами).

Петровский трактует "Золотой ключик" как пародию на символистов: Пьеро говорит пародийными фразами из Блока (который как раз написал "Балаганчик" с Пьеро и Арлекином). Блоковская роза Изоры становится у Толстого розой на лапе Азора и т.д.

Отношения Карабаса к героям, по Петровскому, списаны с отношений Мейерхольда к "марионеткам" Блоку и Бальмонту.

Остальные черты "Золотого ключика", по мнению Петровского, списаны с "Алисы" Кэрролла (акцент на учебе в школе, сам золотой ключик на столе, облако в форме кошачьей головы, игра в ежиный крокет [У Кэрролла был фламинговый], да и сама лиса Алиса появляется).