Культы неизвестных святых: преемство от Примордиальной Традиции

Незабвенный Владимир Карпец писал: «Культ «неизвестных святых» как раз во времена, прямо предшествующие истории древнего Новгорода, мы встречаем и в Европе <...>. Г. П. Федотов <...> обобщил свои наблюдения над этими явлениями следующим образом: «Вопрос можно поставить о том своеобразном явлении, которое является связующим эти две области: о почитании безымянных святых, приуроченном к древним гробницам. Это переходный момент от народного культа к церковной канонизации; переходный момент в создаваемой биографии святого. Когда церковь закрыла доступ к алтарям этим неведомым избранникам народной веры? […] По крайней мере, каролингский ренессанс застает этот культ еще живым, чтобы нанести ему смертельный удар […] Век каролингского „просвещения“, по-видимому, положил конец если не народному почитанию, то церковной рецепции безымянных культов […] Еще в XVII столетии Мабильон рассказывает об имевшем место в современной ему Франции возникновении культа неизвестных святых. Но подавленный каролингской церковью культ никогда уже не мог воскреснуть».

Впрочем, так могли думать сами Каролинги и рожденная ими римо-«католическая» церковь, а на самом деле, духовенство Римской епархии. Но пройдут века и -

Червь и чернь узнают Господина

По цветку, растущему из рук.

Если мы разберемся, кто такие неизвестные святые, то поймём, почему столь важен их культ, кладущий жёсткую грань между Церковью и модернистами.

Неизвестные святые бывают двух видов: 1) о которых неизвестно вообще ничего и 2) о которых информация крайне скудна и недостаточна для составления хотя бы наброска жития. Но те и другие имеют развитый культ мощей, источников, святых мест, иногда и храмы.

Модернизм основан на презумпции разумного обоснования причин почитания святого. Традиционализм отвергает апелляцию к разуму и апеллирует к Традиции: на этом месте с незапамятных времён почитался и творил чудеса некий святой (от которого известно то ли одно имя, то ли даже имя утрачено), а традиция есть соборный разум, намного превосходящий жалкие потуги рационалистов и не подлежащий критике.

Здесь как раз уместно вспомнить философскую категорию "предрассудка" Эдмунда Бёрка, которую он ставил выше рассудка.

Карпец, опираясь на книгу археолога Передольского (1898 г.), исследовал забытые культы неизвестных святых Новгородской земли на примере Богородицы-Щетиницы.

Неслучайны его отсылки к Франции. На галльской территории, наряду с британской и ирландской, таких культов очень много. Иногда речь идёт о реально известных по именам миссионерах V-VII веков, о жизни которых сведений почти не осталось. Например, св. Кенло в Уэльсе или св. Махар в Шотландии. Я сам был в великолепном соборе св. Махара – главном соборе Абердина, непрерывно находящемся на этом месте с VI века (хотя в целом нынешнее здание относится к XIII веку). Мы ничего не знаем о Махаре, кроме имени, однако ж он входит в лик православных святых и мы молимся ему: без жития, без чудес, но во имя Традиции.

В Дублинском соборе я видел гробницу неизвестного святого XII века. Имя стёрто и забыто, но помнят, что это святой человек, и чтут его.

Однако есть и ещё более яркий ирландский случай – св. Бригитты, специально рассмотренный в книге Александра Иванова "Путями последней Австразии".

Случай Бригитты показателен тем, что житие св. Бригитты как раз известно в подробностях. Мы знаем даты ее жизни и основных миссий, мы знаем ее родителей, окружение и проч. Но вместе с тем до св. Бригитты на этом самом месте в Килдаре был тысячелетний культ богини Бригитты. Функции и атрибуты богини и святой одинаковы. Дата дохристианского праздника Бригитты стала датой памяти св. Бригитты в православных и католических святцах. Древнейший символ богини Бригитты – плетёный крест – стал символом св. Бригитты и до сих пор продается в Дублине на каждом углу.

Наконец, жрицы-девственницы богини Бригитты в Килдаре после крещения стали монахинями и продолжили поддерживать священный огонь, а друид "в сущем сане" стал аббатом.

И это только один такой случай, а ведь папа римский св. Григорий предписывал как общее правило мирно переделывать дохристианские святыни в христианские. Правда, тут промыслительным, чудесным образом и конкретные дела и дары св. Бригитты как целительницы повторили функции той, в честь кого она получила имя.

Однако география явления ещё шире...

Если Карпец полагал, что культ неизвестных святых как свидетельство прямой преемственности от дохристианской Традиции (восходящей напрямую к Праотцам) к христианской есть явление лишь северное и "арийское", то он ошибался. Это явление не менее ярко представлено у христианских народов Кавказа (абхазы, грузины, осетины, армяне, удины), но особенно ярко – в Сирии и Палестине, на родине исторического христианства.

Гробницы православных (и исламских суфийских) святых и многие святые места и пещеры Палестины, а также Сирии и Ирака, как выясняется, прямо наследуют не только иудейским, но и ханаанским святым местам и гробницам и подчас теряются в темноте тысячелетий. Неудивительно, что могилу Адама принято отождествлять с Голгофой. Удивительнее, что часто и мощи как православных, так и суфийских святых (в последнем случае это касается и стран Магриба с Египтом) оказываются на поверку мощами неизвестного многотысячелетнего происхождения с очень поздним приписыванием к гробнице имени Авраама, Исаака или ещё кого-нибудь. Что касается пещер Палестины, то ещё путешественник Елисеев в конце 19 века обнаружил их непрерывное культовое использование с неолитических времён.

Это, между прочим, лишний раз доказывает, что и православные, и мусульманские палестинцы – исконные, с незапамятных времён, жители Святой Земли, несколько раз менявшие язык и религию, но не фенотип и не места культа. Это они были ханаанцами, это они потом были древними евреями, а после апостолов приняли христианство и образовали Иерусалимский патриархат.

Вот почему дело палестинцев и дело ирландцев – не просто одно союзное дело, но и общее дело с нашим русским делом. Борьба за Палестину сегодня – это борьба за Традицию в самом прямом смысле слова против абсолютного антитрадиционного зла, воплощённого в современных сионистских бульдозерных разрушителях святынь и рощ.

Во всех приведенных примерах особенно ярко видно прямое преемство от Примордиальной Традиции к историческому христианству (иногда позже и исламу). Аналогичным образом сложилась судьба Каабы в Аравии. Ушли из памяти исторические имена святых и святынь, которых мы чтим, но, давая им символические имена, мы лишь полнее раскрываем их промыслительное значение, в принципе не подлежащее никакой рациональной критике.

Мирча Элиаде всесторонне систематически обосновал культы неизвестных святых: в дохристианское время святые источники воды, рощи, гробницы каждое племя называло именами локальных божеств, синонимичных с этим местом и не существующих вне его (genii loci), и лишь христианство (в т.ч. там, где позже это было преобразовано в ислам) дало всем этим святым местам и останкам название где-то единых для большого количества мест святых (или, скажем, Богородицы – там, где раньше были культы богини А в одном народе и богини Б в другом, или св. Иакова там, где были святые места бога В в одном регионе и бога Г в другом). И именно это крещение и переименование мест, по логике Элиаде, дало местам их истинное имя и предназначение, в то время как дохристианские имена были субстантивированными эпитетами, промыслительно предвосхищавшими их истинную сущность.

Кстати, с этим связано и много частных историй святых мест. Так, в Галлии кельты чтили Бурный источник Белой Коровы (т.е. богини Боанн). По-галльски это название звучит как Burbouvinda (по-славянски буквально Бурная Говядина), что позже по-французски стало звучать как Бурбон.

Младшая ветвь Капетингов, получившая во владение этот источник, стала зваться Бурбонами. Но именно Белая Корова была олицетворением царской власти у галлов! Так принявшие имя приняли судьбу.

В связи с этим интересно сказать про корову в Традиции.

Жорж Дюмезиль обращал внимание на следующие параллели в индоевропейских традициях:

1. Индийская традиция. Новый царь при вступлении на трон должен поймать Корову Изобилия и напоить ее молоком народ. Он не сможет царствовать, если не поймает ее.

2. Римская традиция. Корова Империи – символ могущества Рима и источник благ для народа.

3. Ирландская традиция. Низверженный за нарушение традиций король должен доить Деревянную Корову и погибнуть от ее отравленного молока. Напротив, царскую власть олицетворяет богиня Боанн – Белая Корова.

Альгирдас Греймас добавляет к ним

4. Литовскую традицию. Здесь положительный герой добывает по приказу короля-злодея Морскую Царевну и ее Железных Коров, в кипящем молоке которых король-злодей купается и гибнет, а герой становится молодым и красивым и наследует трон.

Григорий Бондаренко добавляет сюда

5. Галльскую традицию с Бурбоном, о которой мы упомянули в предыдущем посте.

6. В славянской Традиции вспоминается чешский пахарь Пржемысл. Как только он был избран князем, два его белых быка ушли с поля и чудесным образом растворились. Они стали знаком его царской власти.

7. В христианстве бык присутствует в яслях Младенца Христа. Но и в иудаизме для Машиаха раввины готовят рыжую корову без единого белого волоска.

Итак, связь Царства с коровой в Традиции - прочнейшая.